Янис-Эль уже почти задремала, в забытьи находя пристанище и от холода, и от боли, когда один из щенков сунулся ближе и принялся лизать ей беспомощную левую руку. Резкая боль от прикосновения привела в себя, Янис-Эль вздрогнула, подняла голову… и поняла, что все еще спит. Только теперь ей снятся не ангел с чертом и даже не жиробас. Отчаянно цепляющийся за жизнь организм подкинул куда более издевательское видение — из близкого леса, между редеющими деревьями к ней смирно шла ее косматая и зубастая лошаденка…

Внезапно сарим мотнул головой, что-то почуяв, и громко заржал. Янис-Эль вскинулась и только теперь осознала, что зверюга — не сон.

Чудеса… Но как?.. Щенок, все еще тершийся рядом, вновь лизнул ей пальцы. Второй же по-прежнему смотрел в сторону леса, склоняя ушастую голову то в одну сторону, то в другую. Вечный лес, грибки и ягодки! Да они же сарима-то сюда и приманили! Янис-Эль же рассказывали: кадехо именно так и охотятся, гипнотизируя добычу и зазывая ее к себе. А эти двое заставили прийти к ней ее личный транспорт… Боже. В это не верилось, но чем иным можно было объяснить то, что сарим, действительно словно загипнотизированный, прямиком подошел к сидевшей на снегу Янис-Эль и тершимся рядом щенкам и здесь замер, склонив к земле голову.

Больше всего на свете страшась спугнуть его, Янис-Эль протянула правую руку и как могла крепко ухватила волочившиеся по земле поводья. К глазам подступили слезы, подбородок задрожал и пришлось с силой закусить губы, чтобы самым позорным образом не разреветься, словно жиробас из сна. Оказалось, что она очень хочет жить. Просто очень. И не важно — чьей-то подневольной женой, мужиком с толстым задом или мышью с выпученными глазками…

С трудом поднявшись и придавив коленом поводья, Янис-Эль подхватила под пузико сначала одного щенка и, болезненно охая, засунула его себе за пазуху — прямо под свое платье, удачно перехваченное на талии поясом с верным мечом в магических ножнах. Следом за первым щенком туда же — в нагретое телом Янис-Эль нутро — отправился и было заскуливший второй.

— Тихо, — сказала Янис-Эль и погладила обоих теплой волной мыслей. — Тихо, малышня. Теперь все у нас будет хорошо…

Глава 21

Дорога стала адом. С величайшим трудом забравшись в седло, Янис-Эль некоторое время размышляла, куда именно ей податься. В город к мэтру Курдбаху, который все-таки был практикующим магом-лекарем, или в Несланд Эльц, где была Агнесса, которой Янис-Эль верила. Первое выглядело предпочтительнее. Хотя бы потому, что в Несланд Эльце, помимо надежной и честной Агнессы, был и человек, организовавший нападение. А кроме него и сами нападавшие. А воевать с ними сейчас не было никаких сил.

Однако сарим все решил сам. В какой-то момент Янис-Эль то ли потеряла сознание, то ли просто задремала от слабости, а когда очнулась, выяснилось, что оставленная на «производство» судьбы скотинка бодро потрусила в сторону дорогой ее сердцу «саримяшни» в Несланд Эльце, и более того, преодолела большую часть пути — впереди уже замаячили знакомые очертания вознесенного на горный уступ замка.

Сзади раздался нарастающий стук копыт. Янис-Эль попыталась оглянуться, но тут же чуть не сверзилась с седла — голова закружилась, тело прострелило болью. Щенки за пазухой испуганно завозились, поскуливая. Успокоив их, насколько это было возможно, она развернула сарима и вытащила меч. Всадники приближались. Своим единственным более или менее открывающимся глазом Янис-Эль всматривалась в их силуэты, но пока различить толком ничего не могла. Потом, обозвав себя идиоткой, включила свой внутренний радар, пытаясь с его помощью выяснить, с кем именно на этот раз свела судьба, и с облегчением узнала в том, кто ехал впереди, капитана Фьорнфельта — мелодия его души, сплетенная из барабанов и труб, звучала ярко и прямо.

Пока Янис-Эль прятала меч обратно, всадники подъехали вплотную.

— Драконовы боги! — заорал Фьорнфельт и спрыгнул с сарима. — Где тебя черти носили, эльфа? Мы с ног сбились, а ты… — тут он замолчал, потому как подбежал ближе и увидел, в каком Янис-Эль состоянии. — Что произошло?

— Сарим сбросил.

— Этот?! — Фьорнфельт изумленно воззрился на тихую скотинку.

Мрачная и окровавленная Янис-Эль тем временем очень внимательно осматривала солдат, что прискакали с капитаном. Тех, кто на нее покушался, среди вновь прибывших не было. Уже хорошо.

— Ты ему на круп глянь и все поймешь.

Фьорнфельт вскинул брови, а после пошел по кругу, осматривая коняшку. И вскоре отчетливо крякнул, увидев то, что сама Янис-Эль заметила еще тогда, когда сарим вернулся к ней. В заднице бедной скотинки, ближе к хвосту торчала короткая стрела. Та самая, что, по всей видимости, и заставила сарима взбрыкнуть и, в конце концов, сбросить Янис-Эль. Лицо у капитана сделалось предельно серьезным.

— Видела, кто это сделал?

— Кто-то из твоих солдат. Из числа той четверки, что ты по приказу дора Несланда отправил за мной в город, — негромко пояснила Янис-Эль и скосила глаза на тех, кто был вместе с капитаном. — А потом они все вместе немного потоптались по мне, чтобы наверняка. Если б не натуральное чудо, весной нашли бы мое тельце и хором постановили: «Кадехо сожрали! Случается!». В точности как с господином Лангенфельтом было. Чем я тебе так досадила, капитан, что ты отдал им такой вот расчудесный приказ?

Фьорнфельт глянул обиженно и даже зло, затряс башкой и тоже оглянулся на своих людей.

— Ничего не понимаю… Я не приказывал… Ладно. Давай об этом… позже. Просто поверь — это не я. Веришь? — Янис-Эль с некоторым облегчением кивнула. Верить в это очень хотелось. Фьорнфельт усмехнулся криво и подступил еще ближе. — Ты как? Доехать до дома сможешь?

— А у меня есть варианты?

— Можем разбить лагерь, а я тем временем пошлю за каретой. Твой дядюшка, знаешь ли, вернулся. Так что сможешь добраться с комфортом.

— Нет. Мне кажется, если я просто попробую слезть с этой чертовой скотины, я умру на месте. Так что поехали. Просто не дай мне упасть.

— Не дам. Не сомневайся, — капитан вернулся к своему сариму, которого придерживал под уздцы один из его людей, что-то приказал ему, а после вскочил в седло. — Поехали. Драконовы боги! Всю ночь тебя искал. Мотался из города в Несланд Эльц как заведенный. Но снег, сука. Ни следочка не осталось. Как ты ночь-то пережила?

Янис-Эль, чувствуя нарастающую слабость, только головой качнула.

— Потом расскажу.

Как они добрались до замка, она не запомнила — все перед глазами плыло, накатывала дурнота, да и слабость была такой, что если бы не Фьорнфельт, самостоятельно в седле она бы не усидела. Щенки притихли и, похоже, заснули, угревшись у Янис-Эль на груди. Их сознание, теперь ощущавшееся постоянно, стало текучим, теплым и вкусным, как молоко. «Кстати, — вяло думала Янис-Эль, — надо их ведь будет чем-то кормить…» Тут же заурчало в ее собственном голодном животе, но от одной только мысли о еде стало тошнить.

Она была в полуобморочном состоянии, когда ее бережно снимали с сарима, а рядом орали и суетились. Потом кто-то подхватил «бедную фьорнэ» под левую руку, и заорала уже она.

— Осторожнее! — гаркнул кто-то решительно, и это было последнее, что Янис-Эль услышала перед очередным обмороком.

Сколько она пробыла в отключке, было непонятно, но вынырнув из привычной черноты, обнаружила себя лежащей поверх покрывала на собственной постели. А прямо на ней — на груди и на животе — сидели двое мелких кадехо и злобно рычали на сгрудившихся вокруг людей. Среди них Янис-Эль узнала своего горе-супруга, дора Халльрода, дядюшку Титуса и Агнессу. Знахарка и дор Несланд молчали, широко раскрыв глаза. А дядя Титус и дор Халльрод ругались в голос. При этом первый укачивал явно укушенную руку.

— Надо убить этих тварей, пока не поздно! — вопил Титус.

От волнения его и без того сильный акцент стал еще более тяжелым, а эмоции у обычно высокомерно-спесивого эльфа и вовсе неприлично зашкаливали.