— Тихо! — приструнила их Янис-Эль, опасаясь, что на радостях ее сейчас снова свалят, а после просто затопчут.

Взгляд ее скользнул вдоль коридора и остановился на том самом месте, где еще совсем недавно жался от страха какой-то окровавленный эльф. Теперь там было пусто. Янис-Эль усмехнулась и скомандовала: «Взять!» Понятно, что далеко убежать этот говнюк не сумел, и через пять минут Янис-Эль уже смогла рассмотреть, кого именно кадехо оставили в живых. Злобно, по-кошачьи или, скорее, по-змеиному шипя ему в спину, они быстро пригнали своего пленника назад.

— Дорогой дядя! — всплеснув руками, воскликнула Янис-Эль и осклабилась. — Какая встреча!

— Ы-ы-ы-ы! — завыл Титус и снова попытался сбежать.

Был он явно не в себе, смотрел дико, а из уголка рта у него тонкой струйкой сбегала слюна. «Трындец котенку!» — подумала Янис-Эль с некоторым сожалением — стало очевидно, что допрос с пристрастием устроить не выйдет. А жаль.

Ухватив шарахнувшегося дядюшку за шиворот, она подволокла его поближе и занялась обыском. Во внутреннем кармане плотной куртки или камзола обнаружились какие-то бумаги. Янис-Эль переложила их в карман своих штанов. Во вместительном кошеле на поясе были деньги и… кольцо. Янис-Эль вынула его, осмотрела и сразу поняла — оно. Именно таким и должно было быть кольцо Несландов, кольцо, которое Эйсон выбрал для того, чтобы его жена носила его в качестве обручального. Оно было с одной стороны филигранно изящным, а с другой — очень строгим. Крупный камень, украшавший его навершие, был прорезан витиеватой буквой «Н».

Янис-Эль еще немного полюбовалась им и… тоже сунула в карман. Об этом еще надо было подумать. Эйфория, в которую она впала, прочтя письмо горе-супруга, после всего пережитого как-то спала. И радость от того, что Эйсон все-таки решился сказать что-то более или менее приветливое и теплое, несколько омрачилась простым осознанием того, что, надев это кольцо, Янис-Эль тем самым признает свой насильственный брак. Хотя так ли уж он был ей противен?..

Потом! Об этом — потом. Дорогой дядюшка дергался, скулил, а затем описался — Янис-Эль поняла это по донесшемуся до нее резкому запаху.

— Паскудник! И что мне теперь с тобой делать?

— Ы-ы-ы-ы-ы, — выл Титус и дико косился на двух кадехо у себя за спиной.

«Придется тащить с собой, — поняла Янис-Эль и вздохнула. — Может, мэтр Шуппе или Марика смогут вернуть ему разум? И тогда сведения в башке у дорогого родственничка станут доступны… Но как это сделать? Карету придется бросить. «Рулить» ей самостоятельно не удастся, а больше править ей некому — возничих или тоже… гм… сожрали, или они разбежались от страха».

Затащив дядюшку в дом и привязав его для надежности к стулу, Янис-Эль пошла обратно в комнату, где ее чуть не оприходовали на двоих. Веревки на ножках стола заставили передернуться. А резко накатившее воспоминание — чужие пальцы на теле — и вовсе пробрало до печенок. Теперь она это все забудет не скоро… Брр.

Янис-Эль убрала меч в ножны, а после уже привычным жестом запахнула ремень на талии… И только тогда поняла, что на нем чего-то не хватает. Причем чего-то более чем важного. Магический мешок! На ремне остались лишь полоски кожи, при помощи которых он к нему и крепился. Сам же кошель, как его называл неизвестный маг, исчез… Янис-Эль осмотрелась. Нету. Тогда она кинулась в соседнюю комнату, одновременно давая установку кадехо искать вполне конкретный предмет. Но и среди обгрызенных костей, в которые превратились солдаты фьорниса Титус-Тита, ничего хотя бы отдаленно похожего на магический мешок Кориса не нашлось.

И что это могло значить? Самые скверные предположения закрутились у Янис-Эль там, где обычно обреталась ее знаменитая интуиция. Сам собой мешок из дома уйти не мог. Значит, его кто-то унес. Кто? Кто-то, кому неизвестный маг отдал его еще до того, как пошел насиловать Янис-Эль? Но тогда он, скорее всего, просто спокойно снял бы его с ремня, а не стал резать ремешки крепления. Вторая версия была куда как неприятнее: маг отрубил кошель от крепления второпях, в тот самый миг, когда в дом ворвались кадехо. Когда убегал от них сам… Меч дора Тарона оставил, не пожелав связываться с непростой магической вещью, привязанной к конкретному человеку, да еще слишком узнаваемой, а вот кошель… Кошель, сволочь такая, унес.

«Ищем мага!» — велела Янис-Эль и передала Черту и Ангеле картинку — она сама, привязанная к столу и некто у нее за спиной. Кадехо закрутили головами и заскулили непонимающе и растерянно. Янис-Эль поманила их к тому месту, где достаточно долго простоял этот мерзавец — к торцу стола — и велела взять след, чтобы искать по запаху.

Черт и Ангела принюхались вполне по-собачьи и даже побежали по комнате к неприметной двери в углу — той самой, про которую Янис-Эль необдуманно решила, что обследует то, что за ней, потом… Вот только, выскочив на открытую террасу, куда она и вела, оба кадехо вдруг начали чихать, тереть лапами носы, а после заскулили потерянно.

Янис-Эль присмотрелась — терраса и ступени были сбрызнуты какой-то жидкостью. Присев на корточки, она мазнула по ней — маслянистая. И запах мерзкий. Как видно, как раз такой, чтобы отбить нюх псам-канисам. Но и на кадехо эта пакость подействовала вполне эффективно. Вот дрянь запасливая! Даже такой вариант предусмотрел. И ведь опять не магия в чистом виде, а именно зелье! Какой-то он, что ли, спец именно по зельеварению? Вечно недомытый профессор Снегг, твою мать!

Янис-Эль выругалась и поднялась на ноги. С террасы ступени убегали через неширокий двор в лес. Снег на открытом пространстве еще хранил несколько глубоких следов, но они упирались в пятачок, истоптанный копытами… Янис-Эль двинулась вокруг дома. Следы предсказуемо довели ее до сарая, в котором испуганно покрикивали те саримы, что привезли Титуса со всей честной компанией сюда, в этот самый домишко, возле которого Янис-Эль теперь и бродила. Пересчитав четвероногий транспорт, она поняла, что здесь действительно только те звери, которые были в составе группы Титуса: шесть животин, на которых верхом ехали солдаты, и четыре, тащившие карету. Но ведь чертов маг не на метле сюда прилетел!

Янис-Эль вздохнула: все было ясно — на чем эта паскуда добралась, на том и выбралась. И, судя по тому, что сарима ему подогнали прямо, считай, к крыльцу, был он не один. Тот самый проклятый слуга? Ловкая тварь… Что и говорить… Ловкая и умная. Сразу сообразил, что дело пахнет керосином, оседлал саримов и свалил, вовремя прихватив и своего господина…

Тоже седлать сарима и преследовать эту парочку? Но куда тогда девать дядюшку? Да и кадехо по следу идти теперь не смогут — зелье не пустит. Вот ведь зараза какая! И Титус теперь — овощ… Не спросишь у него, что ж за хмырь его в ежовых рукавицах долгов держал…

Янис-Эль вернулась в дом и занялась его планомерным обыском. Быть может, если удастся выяснить, кому он принадлежит, что-то станет яснее и с фигурой мага, к которому счет уже стал неподъемно большим? Но дом, просто, но добротно обставленный и явно не заброшенный, хранил полную анонимность. Ни портретов на стенах, ни личных писем в ящике стола, ни чеков из ближайшего гастронома, ни счетов из прачечной, елки-метелки. Янис-Эль попыталась задействовать свой дар и через вещи поискать хозяина, но была вынуждена с отвращением бросить это занятие, потому как магический поиск завел ее прямиком в ту самую комнату, где лежали ошметки тел солдат фьорниса Титуса, а с люстры свисали кишки. Вполне возможно, что они и принадлежали как раз владельцу дома.

Вдруг накатила усталость. Резко захотелось бросить все к черту лысому, отмыть эту теперь ничейную хибару и остаться в ней. Одной в компании надежных и любящих кадехо. Никуда не ездить, ни с кем не общаться… Спать, есть, ходить на охоту, учиться общаться с Чертиком и Ангелой… И как страшный сон забыть все, что происходило в ее жизни в последние месяцы. Незваная любовь к Эйсону со временем пройдет, зато сама Янис-Эль обретет наконец-то душевное равновесие… Но потом она подумала о Луте и Альфе, о капитане Фьорнфельте и Агнессе… И о затаившихся в Вечном лесу врагах, которые вынашивают какие-то свои наверняка жестокие планы. Оставить жителей Несланд Эльца наедине с их возможной судьбой? Устраниться? Янис-Эль скривилась, жестко сказала себе: «Соберись, тряпка!», еще раз посмотрела на кишки, на чью-то полуобглоданную руку, плюнула и пошла седлать саримов. Ловить здесь больше было нечего.