Захлопнув книгу, Янис-Эль какое-то время посидела над ней, барабаня пальцами по столешнице, словно дор Тарон в задумчивости. А потом тряхнула головой и направилась в сторону своей комнаты. Следовало сменить форменную одежду Академии на куда более удобную эльфийскую. Кстати, именно она примирила Сашу Иртеньеву со своим новым телом. Ведь если бы она оказалась в теле человеческой женщины, ей бы пришлось в свободное от учебы время ходить в том, что носила Джоанна! А так — удобные штаны, сапоги на шнуровке, курточка поверх рубашки. И никаких корсетов, юбок до пола и высоких каблуков. Красота!

Переодевшись, она наведалась в здоровенный сарай, где вместе с прочими лошадками-саримами все это время содержался и ее четвероногий транспорт — тот самый сарим, на котором она прибыла в Академию. За животиной ухаживали — Янис-Эль за это исправно платила. И теперь «коняшке» настало время послужить заботливой хозяйке. Марика жила слишком далеко, чтобы можно было добираться до ее дома пешком.

Заниматься с молодой магессой было интересно. Она сама многое не знала о пространственной магии и училась вместе с Янис-Эль — по книгам, которых у нее оказалось огромное количество. Кроме того, Марика взялась преподать юной фьорнис и общие основы магического искусства. То, что начинающие маги как у людей, так и у эльфов узнавали от своих наставников на самых первых этапах обучения. Все это было весьма занимательно и обещало в будущем стать еще более захватывающим. Янис-Эль увлеклась, и к концу занятия у нее уже кое-что стало получаться. После Марика накормила ученицу вкуснейшим ужином, благо к нему она ждала в гости и отца — Густава Ноймайера.

Пока ждали старика, магесса вдруг стала расспрашивать о кулинарных предпочтениях эльфов. И Янис-Эль пришлось изрядно попотеть, чтобы выкрутиться. Потому что точно она могла говорить лишь о себе. А ее вкусы после переселения в новое тело никак не изменились: овощам она всегда и везде предпочитала кусок мяса.

Этот неожиданный разговор заставил Янис-Эль призадуматься о том, насколько она на самом деле легко может быть поймана и разоблачена. Даже просто вот так, за столом, если вдруг выяснится, что истинная фьорнэ Яннис-Эль была, к примеру вегетарианкой…

Следовало в столовой попридирчивей понаблюдать за другими курсантами из числа эльфов. Правда, среди них были только юноши… Женщин в Академии вообще было всего четверо: сама Янис-Эль и три девушки из числа людей — Джоанна, Мария и Катрин. Две последние девушки тоже жили в одной комнате по соседству с комнатой Янис-Эль и Джоанны и они, естественно, были частыми гостьями друг у друга.

В отличие от Джоанны, Мария и Катрин не были замужем и попали в военную Академию каждая по своим причинам. Мария — уходя от нежеланного брака, Катрин следуя за желаниями отца, который, похоже, таким вот странным образом желал компенсировать себе тот факт, что у него было десять дочерей и ни одного сына-наследника…

Из этой девчачьей болтовни вечерами Янис-Эль узнала о мире, в который попала, даже больше, чем из книг. Потому что эти умные талмуды писались мужиками, а разве мужикам интересны вещи, которые и составляют суть каждодневного существования: отношения между полами, моды, неписанные законы общества и так далее.

Именно здесь Янис-Эль поняла, почему Джоанна по приезде в Академию была одета так мрачно и чопорно. Это не было прихотью ее супруга, просто именно такой наряд должна была носить любая замужняя женщина.

А еще хихикающие подружки растрепали, что если эльф переспит с человеческой женщиной, то у нее вполне может родиться ребенок-половинчик. А вот у эльфиек от человеческих мужчин детей не бывает никогда. Без исключений и вариантов. Это заставило крепко призадуматься. Зачем пресветлому дору Несланду — будущему супругу юной фьорнэ Моберг — жена, не способная родить наследников?.. Желая перепроверить информацию, Янис-Эль поинтересовалась этим у Марики, и магесса все подтвердила. Эльфийки действительно не могли понести от человеческих мужчин.

Впрочем, когда в гости к дочери пришел Густав Ноймайер, конечно, говорили уже совсем о другом. Старый оружейник все больше о своем бизнесе, Марика о каких-то коллизиях в Совете магов… Все это Янис-Эль было мало интересно. Магесса приметила это и спросила о том, как у Янис-Эль идут дела в Академии.

Слушая тоскливые подвывания юной фьорнэ, мастер Ноймайер только качал головой и осуждающе сопел, логично указывая Янис-Эль на то, что армия — армией и война — войной, но и в обычной жизни ей учение тоже сильно пригодится. Ведь вопросы снабжения большого хозяйства, в котором полно слуг, да плюс гарнизон и постоянно наезжающие гости, по сути, мало чем отличаются от вопросов обеспечения армии провиантом и амуницией. И не важно о чем речь — о человеческом жилище из камня и кирпича или эльфийском столбовом дереве-доме. Те же подсчеты, то же планирование и неизбежное общение с поставщиками, которые вечно норовят обмануть… Янис-Эль уныло кивала — спорить с этими доводами было трудно.

— Ладно, — старый оружейник махнул рукой. — Этот ваш «препод», как ты говоришь, мэтр Викстрём мне кое-что уже довольно давно должен. Поговорю с ним, чтобы он к тебе сильно-то не цеплялся, девочка. Но уж и ты меня не подведи — дальше учись как положено. А то не посмотрю, что благородная фьорнэ, да еще и магичка — выпорю так, что драконовы боги заплачут от жалости.

Янис-Эль, вспомнив собственные воспитательные приемы, засмеялась и поклялась самой страшной клятвой, которую знала, что будет стараться изо всех сил и упущенное наверстает. За разговорами засиделись. Так что в корпус курсантского общежития Янис-Эль вернулась уже по тот бок ночи. Усталой, но довольной.

Коридоры были пусты. Янис-Эль сходила умыться и, вздыхая, поплелась к своей комнате. И только благодаря могильной тишине в здании не оказалась в крайне неловкой ситуации. Первое, что она услышала, уже взявшись за ручку двери, был… шлепок. Полновесный такой шлепок раскрытой ладони по голой заднице, а после легкий вскрик.

Редкая малолетняя хулиганка, воспитанная в строгости и по старым дедовским заветам, даже став взрослой, сможет спутать этот звук с чем-то другим. Саша Иртеньева хулиганила в детстве часто, а воспитывалась по старинке и потому сразу смекнула, что это все может означать. Но кто проводит экзекуцию? Янис-Эль включила свой внутренний радар: в комнате находились двое и были они близко друг к другу… Даже слишком близко… Так что вывод напрашивался всего один: любящий муж к Джоанне все-таки прибыл и теперь лупцует ее непонятно за что. Вот ведь!

Остро захотелось вмешаться. Чувство справедливости заскреблось в душе, выдираясь наружу, в действия. Янис-Эль потянула створку на себя и приникла глазом к образовавшейся щели. Первое, что она увидела — был розовеющий голый зад Джо, выставленный вверх. Соседка Янис-Эль в задранной форменной юбке и спущенных до коленок панталончиках была как десятилетняя соплюшка перекинута через колени какого-то лысого типа. Впрочем, мужик этот оказался таким здоровенным, что Джоанна, которая была, в отличие от самой Янис-Эль, вполне рослой и крепкой девушкой, неуместно у него на коленях не выглядела — словно и правда была непослушным ребенком, которого учил жизни строгий отец. Вот только у детей от папиных шлепков выражение лица таким довольным и, черт его дери, возбужденным никогда не бывает… Джоанне что, все это… нравится?!

Янис-Эль сглотнула и перевела взгляд на предполагаемого мужа своей соседки по комнате. Как там его? Оки? Рожа у мужика была откровенно бандитской — то ли лысая, то ли бритая башка, бородища (надо признать ухоженная), глазки-буравчики, нос — картошкой. Странно, но все это почему-то показалось Янис-Эль знакомым. Где-то она этого типа уже видела. Но где?

Тем временем Оки (если, конечно, это был он) вновь размахнулся и припечатал зад Джоанны ладонью. Ягодицы дрогнули, Джо ойкнула.

— Ну, говори мне теперь, за что я тебя вынужден лупить, душа моя?

— За то, что я сама, первой, не сообщила тебе.